P.S. Отвечая на сайте "Рифма" одному из авторов (Алисову Владимиру), чья книга стихов попала в те самые два верхних ряда, я сформулировал одну важную мысль касательно того, что, например, самая неудавшееся произведение поэта всё-таки несоизмеримо с самым хорошим произведением непоэта. Полный текст моего ответа был такой: "...наверное, не слишком-то корректно делить поэзию на талантливую и просто поэзию. Творчества так же не слишком верно делить на талантливые и не талантливые. На мой взгляд, есть творчества ПОЭТОВ и творчества НЕПОЭТОВ. В творчествах поэтов есть удачи и неудачи, но все они обладают или принадлежат поэзии. В творчестве непоэтов так ж есть удачи и неудачи, но все они не принадлежат поэзии и укладываются в рамки хороших и плохих стишков. Поэты пишут поэзию: представленную большим или меньшим числом произведений. Поэты, вне зависимости от количества в своём творческом багаже талантливых произведений, обладают даром слова, данным им от бога. В течение творческой жизни поэты развивают в себе, с той или иной степенью усердия, уже данный им от бога дар слова. Непоэты пишут хорошие или плохие стишки. И вне зависимости от количества, например, хороших стишков в их творческом багаже, даже не приближаются к поэтам и поэзии. Чтобы принять такой подход надо, как минимум максимально точно определить для себя разницу между поэзией и хорошими стишками, а в более широком смысле, разницу между поэзией с её талантливыми (удавшимися) и не талантливыми (не удавшимися) произведениями и непоэзию с её хорошими и плохими стишками. И только, если разница будет одинакова понимаема для дискутирующих, будет смысл и польза от их дискуссии. Откровенно : говоря о двух верхних рядах творчеств, я определил их не просто как не талантливые, но как творчества поэзии и поэтам не принадлежащие. Для меня лично это не явилось особой новостью, поскольку за годы и годы читательского опыта, я уже давно понял насколько мало количество поэтов в нашей современности, в частности, в действительности упадка поэзии. Из каждой тысячи творчеств - в среднем ни одного! Из десяти тысяч творчеств - возможно, один человек, примерно. А вот из миллиона ныне пишущих - уже может оказаться не более десяти (двадцати) человек. Этих людей вполне хватает для продолжения высот русской поэзии. Но их крайне мало для того, чтобы хотя бы частично обновить или сформировать представление о поэзии у миллиона любителей. Они на полуподпольном положении. Им не позавидуешь, если решатся хотя бы в слабой степени противопоставить своё понимание и сотворение поэзии - сотням тысячам непоэтов, среди которых найдётся многотысячная часть тех, кто активно распространяет свою непоэзию по белу свету и практически уже победил поэзию на отрезке временности - доминирует в современности. За поэзией осталась вечность и горсть потомков. Это всё. Это - всё!"

Рефрен "вершина лесного холма" создаёт в этом стихотворении особое ощущение непрерывности, как бы единственности множества смысловых звучаний. Это стихотворение не "содержит" смысл, а "звучит" смыслом! Свершается камлание, мантра, заговаривание... Стихотворение возрождает "чувство голоса" в читателе-ценители поэтического текста. Здорово! Спасибо (запоздалое), Эльдар!

Третье место в номинации «Лучшее стихотворение»: К Ульяне. Пробежка по следам Гёте Людмила Поклонная                 1. «смежать объятия, смешить скамейку, дерево, луну. а если старый – так не жить и не любить её одну? вертинской нотой /как я рад!/ день завершился, сер и сед, и ночи горький шоколад в избытке подан на десерт. трава ушла в себя – всю ночь выращивать красу-росу. от круговерти водяной зыбь пробежала по лицу, от лиственных движений лип, от лунных сил – прибой морщин. в ловушки листьев ветер влип, как я в неё. луну смешить, скамейку, дерево, всея её души целуя шёлк. я старый. я уйду в себя, там холодно и хорошо                   2. грибок на вилке реет зонтиком, в окне посверкивает дождь. такой невероятный Sonnentag! Ульяна, друг, ты не умрёшь! на голос крови откликается под взглядом Winkel-уголок, пляша рисунками наскальными простых разделочных досок тетрадью старой разлинованной волнует и глядит в упор неудержим о разрисованный в полоску солнечную пол скорей любить, скорей записывать, скорей за стол, скорей в кровать... дождя слепого почерк бисерный так мелок – слов не разобрать ____________________ Sonnentag (нем.) – солнечный день Winkel (нем.) – угол, уголок                  3. этот ветер меня не заметил, а с листвою он вертопрах. красно-жёлтые междометья выдыхаются: «ох» и «ах» вот я, Ульрика, на пробежке, запечатанный в адидас, прорезающий ветер, прежде чем он поразбросает нас вот и наше кафе, всё в крыльях скатертей, пассажиров ждёт. под столом улетает с Крита старый кот. ветер, бережный к форестгампам, вдруг заметив /«я сам такой»/, тёплых денег из банкомата разноцветно метнёт в ладонь это, Ульрика – ужин, яства при летании скатертей, при свечении обстоятельств, при стечении фонарей уголок на террасе, винкель, голос крови... запало мне слово, схожее с каплей винной. каберне? форестгамповый этот ветер, красно-желтые междометья, день кончается, вечер лаком вот и в лужице /кот наплакал/ принахмуренная вода. Осень? – Да». Через год Петра Калугина «В год, когда перегорали лампочки по' две в день, а то и по четыре. В год, когда мне было всё до ласточки, тенью обитающей в квартире. В зазеркальный год ничкомлежания, гулких пробуждений до рассвета. В год моей любви как содержания мусорного чёрного пакета. В год, когда меня на свете не было, что бы там ни плёл автоответчик –  интерстеллер запылённой мебели, времени прикаянный разметчик. В этот год, когда, казалось, брошено, выплеснуто, скомкано, разбито!.. В год невыметаемого крошева из необитаемого быта. В этот странный год, не в ощущениях данный мне, а в их тупой нехватке, Бога я молила о прощении, а тебе шептала: всё в порядке. Богу я шептала: не покинь меня, а тебе... тебе я замолчала. Через год окликнула по имени –  и оно тебя не означало» Отзыв эксперта (Сергей Попов), включая ещё два стихотворения («Пёстрое небо» и «Я из города Нэ») : «Эти стихи знаменательны глубиной переживания лирической героини, переданного без надрыва и слезливости. Тон подборке задаёт первое стихотворение. Прямота высказывания не оборачивается художественным примитивом, а даёт тексту необходимые эмоциональные скрепы. Второе и третье стихотворение (при всех их несомненных достоинствах) в данном контексте играют подчинённую роль: следуют по уже обозначенному лирическому вектору» Моё впечатление от прочитанного : Бесконечно далеки от очарования, противоположены очарованию поэзии все эти словесные выкрутасы, весь этот «мордастый макияж» современной непоэзии! И пусть миллионы граждан закончившейся нравственно и художественно России восхищаются этой инвалидной словесностью, я — нет... Вот эти перлы-победители, поработители вкуса и стиля, смеются над поэзией, «пляша рисунками наскальными»: Бегающая по лицу зыбь Прибой морщин Ветер, влипший в ловушки лип Грибок, реющий на вилке Пол, глядящий в упор Кафе в крыльях скатертей Улетающий на Крит под столом кот Ветер, разноцветно метнувший в ладонь деньги Принахмуренная вода «..не в ощущениях, данный мне, а в их тупой нехватке» - вот золотые слова! Тупая нехватка поэтического восприятия и дара воплощения чувств в слове. Хармс Николай Бицюк «От трамвайной остановки Он бежал без остановки. Мерно цокали по бровке Все подковки до одной. Босоногая орава В след бегущему орала, - Он бежать имеет право В свой законный выходной. Из мечей ковать орала, Фикс идея умирала. Речка слёзы вытирала Доморощенных дождей. Мы построим, мы запашем, На костях чечётку спляшем, Проживём в Союзе нашем Под салютом всех вождей. Нам в стране хватает места От ареста до ареста, Мирный договор из Бреста Гарантирует покой. Беломорканал, лопата, Грязный ватник арестанта, Аты-баты брат на брата. Ты, бегущий, кто такой? - Я бегу к истокам Нила, - Слышим шутку Даниила. - Здесь, в кантоне Крокодила, Подымать рабочий класс. Над архивными листами, Наши пальчики устали. - Дорогой товарищ Сталин, Что Вам сделал этот Хармс?» Моё впечатление от прочитанного: «Речка, вытирающая слёзы... дождей» - так говорят в стране Непоэзии. И с этим уже ничего не поделаешь. В чём состоит вклад этого стишка в дело поэзии? У меня нет ответа на этот вопрос. Экскурс в историю в столбик — на школьной доске для удобства усвоения материала. Куча-мала словечек. Из серии агиток Демьяна Бедного. При чём здесь поэзия? Столбик слов — ещё не поэзия... Он говорит, смотря на осенний куст Сергей Пагын                 ***  «Он говорит, смотря на осенний куст: «Листья везде опали, а этот себе горит. Воздух окрестный тёмен уже и пуст, а здесь, на холме, свет-то какой стоит! Словно со всей округи кто-то принёс свечей и язычков печного трепетного огня. Словно бродил я долго где-то среди ночей, и подошёл к окну дома, где ждут меня. Будет мне в нём светло, буду я в нём любим, будет совсем не страшно  вслушиваться в темноту». Он отворяет куст, входит, чтоб вместе с ним жить от листа к листу» Отзыв эксперта (Владимир Штокман) : «Он говорит, смотря на осенний куст».  Это стихотворение привлекло мое внимание многоплановостью ассоциаций, вызванных образом пылающего осенними красками куста. Здесь и «Можжевеловый куст» Заболоцкого, и библейская неопалимая купина, и даже куст из любимых с детства «Сказок дядюшки Римуса»: «Терновый куст — мой дом родной!». В стихотворении прямо на наших глазах происходит буквализация этого радостного восклицания Братца Кролика. Герой стихотворения отворяет куст и живет в нем, словно в доме. Есть нечто притягательное в этом спокойном и ясном повествовании. По всей видимости, этот текст следует интерпретировать как аллегорию обретения человеком веры, вот как просто и доходчиво объясняется в нем мотивация прихода в это убежище: «Будет мне в нём светло, буду я в нём любим, // будет совсем не страшно // вслушиваться в темноту». Вот так, без пафоса, не называя важное по имени, нарисована картина вполне убедительная». Моё впечатление от прочитанного: Куст горит. Свет стоит. Свечей среди ночей. Отдадим должное кусту, чтоб жить от листа к листу... Лучше бы он помолчал, «смотря», несмотря на осенний куст! Чем вся это словесная жвачка-чустушка случилась публично... anamnesis Юлия Долгановских «стояла засуха скребла наждачкой рты в труху крошила землю — милый мой! — вскричала женщина однажды поутру — ты стал тяжёл настолько стал тяжёл что мысли лёгкие как пёрышки скворца поспешно разлетаются от страха тобой раздавленными быть — смотри смотри последнее фланирует по скверу как будто не торопится но я пожалуй что потороплюсь сегодня взлетела и пропала в облаках тяжёлый человек вздохнул — он пах сухою глиной и имел манеру ловить слова их пережёвывать до праха и разбавляя скудною слюною лепить кирпич за кирпичом вот и сейчас он проглотил слова любимой молча но в полночь встал с постели и упал от резкой боли — голова и позвоночник принадлежали будто разным людям а язык пустился в пляс жонглируя словами — голубчик мой! — развёл руками доктор — с вами творится что-то неизвестное науке останьтесь-ка у нас понаблюдаем тяжёлый человек остался — горемык в лечебнице живущих он чурался но и они его не жаловали — страшно смотреть им было на большого человека внутри которого неведомая сила толкалась бесновалась выставляла сквозь кожу нечто острое и злое и неподвластное простому представленью о человеке что к тому же сыпал мельчайший бисер иноземных слов а толмача при доме скорби не держали дрожал невыносимо душный полдень изнемогающих больных в пижамах белых переместили из палат в больничный сад потом конечно спорили кто виноват и что в подобных случаях пристало делать но после после в тот ужасный час тяжёлый человек увидев тучи воскликнул — Аманис о Аманис! прижал ладони к голове и — ах! — та самая неведомая сила пробив насквозь грудину плечи темя на волю вырвалась и устремилась ввысь да да! та самая Этеменанки семиступенчатая пирамида   коснулась облаков и хлынул град столпотворение камней и капель дождь шёл и шёл тринадцать долгих лет неспешно размывая сад больницу и лёгкие останки человека качалась башня на сыром ветру — но и она не выдержит воды — подумал старый доктор раскрывая над головою зонт — поскольку контрфорсы не предусмотрены а их внедрят из анатомии в строительство не скоро лет этак через тысячу пожалуй смахнул с халата пёрышко скворца и затерялся в небе Вавилона» Отзыв эксперта (Владимир Штокман) : ««Аnamnesis». Примечательное по форме (мало кто из нынешних стихотворцев прибегает к белому стиху, маятник у них обычно колышется от рифмованной силлаботоники до голимого верлибра, редко останавливаясь на промежуточных формах) и занятное по содержанию стихотворение. Фантасмагорическая история (болезни?) человека, пережившего (точнее — не пережившего) на территории самого себя вавилонское столпотворение. В психиатрии известны случаи, когда пациент ни с того, ни с сего начинал вдруг говорить на неведомых языках, но автор данного текста этим не ограничился, он вырастил внутри больного настоящую Вавилонскую башню со всеми вытекающими последствиями. Не знаю, что послужило отправной точкой реализации такого неординарного замысла, но читалось (и перечитывалось) с интересом. И еще мне подумалось, что это готовый сценарий для сюрреалистического мультфильма, из тех, что кружат по интернетам, а их поклонники в комментах спорят, чем и в каком количестве обкурились  мультипликаторы :)» Мои впечатления от не до конца прочитанного : Я добрался только до «человек остался — горемык». Дальше не потянул, каюсь, просто не хватило сил. Вот если бы из этого стишка убрать 90 процентов слов, а из оставшихся десяти процентов убрать слова для связок слов, то оставшийся один процент речи мог бы стать основой будущего стихотворения. Понадобится поэт, то есть человек пишущий не «содержание потока сознания»,  а поэзию. Понадобится представление о поэзии... ------------------------------------------------------------------------------------------- Итоговые впечатления: Завершаю критический разбор «победителей поэзии» с горячим (с горящим) желанием как можно скорее покинуть эту, заваленную бытовым хламом, маломерную кубатуру с аббревиатурой «БЛК»! Скорее бы выбраться на свежий воздух, на простор мысли и чувства, слова и звука поэзии Серебряного века! Угловатый мирок современствующей непоэзии — как взгромоздившаяся на старинный дом хрущёвка — нарастили, уплотнили, спрямили, заколотили навсегда парадное, обновили донельзя... Хрущёвка непоэзии : низкий потолок мастерства, прямоугольные строки, словесная диарея, тематический запор, русский язык для иностранцев, подвыпившая образность, у рояля то же, что и раньше... Пропал дом. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Третье место (подборки) Александр Спарбер Зародыш «Когда я был фасолинкой, когда я состоял из хрящиков медовых, полупрозрачных, мягких, бестолковых; когда вокруг меня была вода, точнее, воды, воды... я парил в них, качался, плыл... и соком материнским моё переполнялось существо - тогда, наверно, было хорошо мне, тогда и был я счастлив... Но не помню, не помню, к сожаленью, ничего» Карета Когда – какой-нибудь зимой – все наконец умолкнут споры, – неслышно явится за мной карета-мягкие рессоры. Она помчит меня туда, Где ни жестоких нет, ни слабых, на поворотах и ухабах покачиваясь иногда. И будет снег, и будет смог,  и ночь, и стук копыт по насту: - Как жил ты,              как ты жил, сынок? Как жил,         как жил,                 как жил без нас ты? В покрытой корочкой душе такая вдруг пробьётся мякоть,  что мне захочется заплакать… Но не получится уже. «Этот лепет травы...»                          Там на ином, невнятном языке                          Поёт синклит беззвучных насекомых...                                       (Николай Заболоцкий) «Этот лепет травы...это там, под травою - ты слышишь - удлиняются корни, ломая комочки земли, в лабиринтах, сопя, бродят сонные тёплые мыши,  и, с работы спеша, всё шуршат и шуршат муравьи. Эта музыка...Рыла задрав, дуют в трубы и горны виртуозы-жуки; уховертки поют о любви и играют на скрипках; а рядом, в пещерах просторных распевают мокрицы слезливые песни свои. Там, наверное, и для меня приготовлена полость: охраняют её до поры муравьиные львы – чтоб, как время придёт, окончательно вплёлся мой голос в этот хор земляной и в младенческий лепет травы» Отзыв эксперта (Сергей Попов) : «Внимание привлекают третье (с эпиграфом из Заболоцкого) и первое (его начало) стихотворения. Творческие попытки проникнуть в иные миры –поджидающий человека после земного существования и  предшествующий ему – не новы, но серьёзны и не случайны. Стремление определить свою «детскую модель вселенной» сообщает подборке художественный объём и «стереозвучание»». Отзыв эксперта (Владимир Штокман) : «Этот лепет травы...»  С моей точки зрения безупречное стихотворение. Эпиграф из Заболоцкого, точно обозначив тему, разворачивается и конкретизируется автором в ярких зримых образах подземного царства, где «в лабиринтах, сопя, бродят сонные тёплые мыши» и «распевают мокрицы слезливые песни свои». И внезапно в этом хоре насекомых и грызунов мы слышим голос лирического героя: «Там, наверное, и для меня приготовлена полость // … // чтоб … вплёлся мой голос // в этот хор земляной и в младенческий лепет травы». Это стихотворение примечательно тем, что оно словно перекликается, точнее, полемизирует со стихотворением Расула Гамзатова: Летит, летит по небу клин усталый — Летит в тумане на исходе дня, И в том строю есть промежуток малый — Быть может, это место для меня! Настанет день, и с журавлиной стаей Я поплыву в такой же сизой мгле, Из-под небес по-птичьи окликая Всех вас, кого оставил на земле. Возвышенному бытию после смерти в образе птицы небесной автор «Лепета травы» противопоставляет древнюю истину: «прах ты и в прах обратишься». При этом стихотворение совсем не трагическое, не нигилистическое, напротив, в нем провозглашается великая гармония вселенной, где и живой, и мертвой материи находится место в хоре «небесных сфер». Отзыв эксперта (Алёна Асенчик) : «Очень цельная подборка. Триптих. О том, что всё едино в этом мире. От «фасолинки» до человека. Что всё – просто этапы нашего пути. И что когда мы это поймём, ощутим, нам «захочется заплакать. Но не получится уже…» Что-то глубинное затрагивают эти стихи, прорастают, в душу, как «корни, ломая комочки земли». Близкие метафоры, понятная философия, этакая гармония трагизма жизни, которая, будучи заключена в гармонию стиха, вызывает искренний отклик. Не смогла не отметить» Мои впечатления от прочитанного: Стихотворение «Зародыш» Я не знаю зачем появился на свет божий этот «зародыш прозы в столбик», наверное, так нужно кому-то или чему-то в нашем лучшем из миров, чтобы пространство непоэзии во времена упадка искусства было плотно напичкано какими-то потоками сознания, какими-то столбиками мыслей — от существования коих делается лучше всем непоэтам по жизни и по сути, от  исчезновения которых не делается хуже всё тем же всем непоэтам по жизни и по призванию. Стихотворение «Карета» «В покрытой корочкой душе... пробьётся мякоть» … Действительно, хочется заплакать от ужаса словесного примитива, убогости художественных средств и приёмов, нищеты языка, в которых барахтаются, тонут, задыхаются от зловония сотни тысяч пишущих, читающих и восхваляющих современную непоэзию. Мчится карета бездарности по ухабам безликости — кто там на козлах, кто в форейторах, кто под колёсами, а кто покачивается на «карета-мягких рессорах» - какое-то заклятье на всей нашей современности, массовое помешательство... Стихотворение «Этот лепет травы..» Задранные рыла жуков; Поющие о любви, играющие на скрипках уховёртки; Пьяные мокрицы в просторных пещерах со слезливыми песнями... Все эти и им подобные словесные эксперименты-извращения над Словом, над памятью о русской поэзии, как полчища здоровенных бородатых беженцев  на европейский континент, нагрянули грязным наглым потоком на души людей, заполонили все углы, извратили саму суть поэзии, подменили искусство слова — словесами искусственными! Итого : В данных стихотворениях автор не работал над Словом, но отдыхал от него, издевался над ним, возможно, сам не ведая что творит, поскольку «рыла» и «мокрицы»  народившейся и расплодившейся пошлости — стали лицами и героями нашего времени.

Второе место (подборки) Из окна второго этажа Александр Габриэль «Ветрено. Дождливо. Неприкаянно. Вечер стянут вязкой пеленой. И играют в Авеля и Каина холод с календарною весной. Никого счастливее не делая: ни дома, ни землю, ни людей, морось кокаиновая белая заползает в ноздри площадей. Небо над землёй в полёте бреющем проплывает, тучами дрожа... И глядит поэт на это зрелище из окна второго этажа. По вселенным недоступным странствуя, он воссоздает в своем мирке время, совмещенное пространственно с шариковой ручкою в руке. И болят без меры раной колотой беды, что случились на веку... Дождь пронзает стены. Входит в комнату. И кристаллизуется в строку» 2006 Past Perfect «До чего ж хорошо! Я — иголка в стогу. В школу я не пошел. В школу я не могу. В суматохе родня, носят пить мне и есть... Мне везет: у меня тридцать восемь и шесть. Растревожена мать. В горле еж. Я горю. У соседей слыхать, сколько лет Октябрю, там про вести с полей, трактора и корма... А в постели моей пухлый томик Дюма. Затененный плафон. И со мною в душе де Брасье де Пьерфон и хитрюга Планше... Что мне банки, компресс?! Я молчу. Я не ем. Госпожа де Шеврез. Ловелас Бекингэм. Что мне вирус? — мой дух совершенно здоров. Я застрял между двух параллельных миров. Тесный дружеский строй, благородство и честь... Как прекрасны порой тридцать восемь и шесть! Одеяло да плед, аскорбинки в драже... Десять лет, десять лет не вернутся уже. Снега, снега по грудь намело на фасад... Это было чуть-чуть меньше жизни назад» Прямой эфир «Было время глупейших ошибок и вечной любви, и мозаика жизни казалась подвижной, как ртуть. Ночь стояла в окне, как скупой на слова визави, и надежда, живущая в пульсе, мешала уснуть. На промашках своих никогда ничему не учась, я не спас утопавших, а также гонимых не спас... Так и сталь закалялась, и так познавалась матчасть, убавляя незрелой романтики хрупкий запас. Это было смешно: я играл в саркастичный прикид в мире радостных флагов и детских реакций Пирке. Я был словно учитель из старой «Республики ШКИД», кто хотел говорить с гопотой на её языке. Опыт крохотный свой не успев зарубить на носу, на дорогах своих не найдя путеводную нить, я всё слушал, как «лапы у елей дрожат на весу» и мечтал научиться с любимою так говорить. Всё прошло и пройдёт: звуки плохо настроенных лир, ожиданье чудес да июльский удушливый зной... Репетиции нет. Есть прямой беспощадный эфир. То, что было со мною — уже; не случится со мной» Отзыв эксперта (Сергей Попов): «Это наиболее цельная и художественно состоятельная подборка. Первое стихотворение служит своеобразным ключом для её восприятия в целом. Автор в своём произведении естественен, лёгок, непретенциозен. Именно в этом стихотворении формулируется авторский взгляд на природу поэтического сочинительства, оправданность которого иллюстрируется двумя последующими текстами. Ностальгические ноты не перерастают в банальный плач по утраченному. Приметы эпохи не замкнуты на самих себе. Это помещено в глобальный контекст быстротекущего времени, переданный через яркие детские ощущения. Хороши версификаторская оснащённость и техническая точность поэта» Отзыв эксперта (Алёна Асенчик) : «Афористично. А вот это – «время, совмещенное пространственно с шариковой ручкою в руке» - это же самая что ни на есть метафора творчества! Даже формула, я бы сказала! Это на открытие тянет, не меньше, а то всё физики да математики! Вот поэт может формулу – метафорой, а пусть они попробуют!» Отзыв эксперта (Ирина Маулер) : «Образно, метко, поэтично, особенно – "Дождь пронзает стены. Входит в комнату. И кристаллизуется в строку."» ----------------------------------------------------------------------------------------------------------- Моё впечатление от прочитанного: Стихотворение «Из окна второго этажа» Это хорошее стихотворение. По крайней мере, на первый взгляд. В нём поэзия, если и гостья, то желанная. Чувствуется вдохновение, работа над рифмами. Попытки «очеловечить» явления и предметы — традиционны, у кого-то лучше получается прилепить человеческое к нечеловеческому, у кого-то чем лучше старается, тем хуже получается — я не уверен надо ли искать и представлять себе, например, ноздри у площадей, а заодно и носы у переулков или бёдра у проспектов, наверное не обязательно этим заниматься, так же, как и «пронзающим стены» дождём, кристаллизовавшимся «в строку» (возможно, из-за отключённых батарей отопления!). «Пронзающий стены дождь» — это не поэтический образ, это фигура речи, то есть не фантазия (как результат богатого воображения), а фантастика (как результат бедной фантазии). Явления природы не трудно сравнить с чем-либо из отношений между людьми; в конце концом, можно сравнить что угодно с чем угодно, вопрос в том — насколько сравнение получится уместным : холод убил календарную весну, совершенно также, как Каин убил брата Авеля? Календарная весна отреклась от тепла совершенно так же, как Николай Второй от престола? Осень бросилась листьями под ноги прохожим совершенно так же как Анна Каренина бросилась под поезд? Гром прогремел, точь в точь как Городничий, выкрикивающий : «Над кем смеётесь, над собой смеётесь!»? Дождь пронзил стены дома, кристаллизовав строку, затем прошёл насквозь броню танка, намочив одежду экипажа, а в довершении всего добрался до шахтёров, дающих норму выработки на глубине километра под землёй? Всё возможно. Но не всё возможное есть поэзия! Поэзия знает меру возможного, поэтому возникает гармония в произведении искусства, и гармонии нет, там, где «дождь перегнул палку»! Я — «за» :«выткался на озере алый свет зари» Я - «против» : «дождь пронзает стены». Постиг великую разницу. Чего и всем желаю. Стихотворение «Past Perfect» Чем всё-таки поэзия отличается от прозы? Длиною предложения? Длиною речи? В какой-то мере, да, но совсем не в этом главное отличие, не так ли? А в чём тогда? Где исчезает или заканчивается «проза» и возникает, или начинается «поэзия»? Проза много сил и средств затрачивает на рассказ о том, «как дело было». Поэзия тоже много сил и средств изобразительных затрачивает на... рассказ о том «каким дело было» - с каким оттенком, с какою интонацией, в каком отношении ко времени и пространству дело было... Проза перечисляет. Поэзия тоже может перечислять — оттенки, нюансы, отголоски, отражения. Проза перечисляет действия, происходящее и произошедшее воочию, сделанное, сказанное, а поэзия — бездействия, происходящее и произошедшее в воображении, сделанное из впечатлений, несказанное! Проза и в кратком предложении всегда длиннее оказывается, чем поэзия в самой длинной строке! А если прозе всё-таки удаётся достичь ёмкости поэзии «на квадратный сантиметр текста», тогда она на мгновение становится поэзией. Проза может, хотя бы на мгновение стать поэзией. Поэзия — ни на мгновение не становится прозой, если она — поэзия. Поэзия не обходится без деталей, без поэтических деталей. Они похожи на детали прозы, но всё-таки другие, совсем другие.. На мой взгляд, данное стихотворение, скорее получилось в «Past Simple», чем «Past Perfect», на мой взгляд... Стихотворение «Прямой эфир» «ночь стояла, как скупой на слова визави»? - Так как же именно «стояла» ночь? Без слов! Вот и в стихотворении, лучше бы просто «ночь стояла в окне». И тчк. «надежда, живущая в пульсе» - вера, живущая в венах, любовь, живущая в судорогах... «опыт... не успев зарубить на носу» - топорно сказано! «на дрогах... не найдя путеводную нить» - как-то сказано... путеводная нить — на дорогах не валяется! «убавляя незрелой романтики хрупкий запас» - а что есть «зрелая» романтика? Как-то суесловия многовато в этом стихотворении, как мне показалось. Итого: Эта подборка заметно лучше, чем первые две, но не настолько, чтобы занимать «место» в итогах литературного года. Дух мой остался на захваченный этими стихотворениями. «Ух ты!» у меня не сорвалось с языка. «Языка», отточенного, весомого, впечатляющего Слова не смог обнаружить я в данных произведениях, только так, отдельные строчки, обороты речи. Много лишнего. СЛИШКОМ : Много прозы, суесловия, личного. Как бывает в лесу: грибницей (грибами) пахнет, а грибов нет... Ну, есть ещё вариант что грибник слепой! ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Стихотворение «Менгеле»: «Мельницы Господни мелют медленно, но очень тонко», «Жернова́ Господни мелют медленно, но неумолимо (верно)», «Божьи жернова́ мелют медленно, но муку дают превосходную» — так звучит крылатое выражение — с добавлением : «медленно, но... очень тонко», «медленно, но муку дают превосходную». Тонкости слова — подхода к теме, к персонажу, к обстановке, ко времени и пространству — устойчиво не хватает каждому не талантливому произведению, в том числе, на мой взгляд, и этому стихотворению. Не хватает «взрослости». Для школьного утренника, для учебника 7-го класса — сойдёт, но на творческий акт — на аккорд поэзии, как гармонию звука и смысла — не тянет. Всё здесь сварганено, что называется, для массового спроса, текст, как безделушка для туристов : нацистский преступник-доктор-изувер- ушёл от возмездия-на показ у него шоколадка — а внутри, ну конечно, - зверюга ещё тот притаился... и т. п. и т. д. Хороший обыкновенный человек пишет этот стишок, но не мастер слова и уж тем паче, не поэт — просто использует поэтическую форму выражения мысли, так ему сегодня удобнее, а если надо будет, то и на инструменте каком поиграет или споёт от всей души. В среде, где все ТАК пишут — стишок этот, наверное не вызывает ни малейшего подозрения в отсутствии в нём поэзии и поэта, поскольку в среде людей со стишками — главное : «чтобы содержание выпирало по-ярче, как губная помада на увядающем лице, чтобы понятно было всё написанное в целом» и «чтобы, как «говорица», от всей души сказануто было».... «Пощёчины ветра», которые «срываются» с кожи «гладкой», «души массаж», «два чернильных его крыла»... Не знаю, может я слишком придираюсь, излишне суровые требования предъявляю к стихотворению? Дай Бог, чтобы было так... Но мне не удалось, (в силу большого или недостаточного опыта постижения поэзии ) читая данное стихотворение, испытать такое, ну знаете, дух захватывающего состояние, когда выстраданные, выстрелившие в самое сердце читающего слова поэта — как будто оживают, будоражат воображение, уводят за собою помимо воли и желания... Стихотворение «Ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик» : Это рифмованная проза, перечень действий в столбик (любил, ходил, хлопал, гарцевал, считал, стрелял, кричал...), образность стишка не то что бы оставляет желать лучшего, но, пожалуй, этот непоэтический по сути, по заходу текст никакой образностью не улучшишь... «Слово твёрже асфальта»? - сомнительная твёрдость, «пощёчины ветра» - вместо правдивого вымысла, которым гордится поэзия, у непоэзии, как правило, вымысел фальшивый, непоэзия «передёргивает язык», как карточный шулер карту в колоде; из этой же серии «сказанутостей», например, «помёт бомбардировщиков» данного стишка, поскольку, по обыкновению, все «словесные помёты» непоэзии отличаются от поэтических образов именно тем, что не подчёркивают главный признак сравниваемого, напротив, вместо усиления — ослабляют эффект воздействия, сводят к фарсу, как в данном случае, сравнить разрывы бомб с капельками птичьего помёта, способными слегка запачкать одежду, значит вышутить разорванные в клочья тела... Несчастный юмор усилен «свисающими с веток дезертирами». Мир непоэзии — это мир плоский, в нём слова не имеют — высоты и глубины — обыкновенные люди обыкновенными словами пытаются рассказать необыкновенное, ничего путного не выходит, не хватает дара слова, тексты в столбик, которые они создают иногда больше, иногда совсем не похожи на поэзию, и никогда ею не являются, возможно, что авторам для поэзии слов изначально не хватает поэзии жизни, то есть, сами чувства, переживания, предваряющие или инициирующие творческий процесс, мелковаты, поверхностны. Сбой ритма, тривиальные рифмы, в целом, слабая работа над Словом, окончательно превращают стихотворение в стишок или в рифмованное сообщение на политическую, историческую тему. Итого: Поэзия вторична или даже третична в этой подборке, просто взята за основу рифмованная форма подачи материала. Вклад автора в дело мира, наверное, заметен, вклад - в дело Поэзии - практически нулевой. Подборка заняла Второе место в конкурсе БЛК всё-таки по праву, в том смысле, что в среде массовой непоэзии или профанации литературной работы - призовые места ни чем не отличаются от рядовых - как писала Марина Цветаева осуществляется лишь "разнообразие ничтожного". ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Второе место ( в категории «подборки») Александр Ланин Алан «Небо просыпалось птичьим сухим помётом. Вкус этой манны невесел и незнаком. Просто, чтоб реки текли молоком и мёдом, Нужно наполнить их мёдом и молоком. Просто никто до сих пор не придумал способ Слабость людскую от силы людской отсечь. Бился о камень простой деревянный посох, Щепки летели, вода не спешила течь. Это творец выжигает чужой мицелий. Копоть на кисти и кровь на его резце. Цель разрастается и, приближаясь к цели, Мало кто может остаться размером с цель. Трещины в камне однажды сойдут за карты, Трещины в судьбах однажды сойдут на нет, А всё равно не тебе отменять закаты, Взламывать море, приказывать пасть стене. Это - другим. Это внукам на фоне полдня - Строить, и сеять, и верить, и коз пасти, Имя твоё на твоём языке не помня, А на своём не умея произнести.» Менгеле «Божьи мельницы мелют ужасно медленно, Потому и не смелется ни черта. По Сан-Пауло шествует доктор Менгеле, Перед ним - два железных его креста. И усы на пробор, и шаги не грузные, И улыбка, как пробный косой надрез. И ему заменяют кресты нагрудные Не по тяжести лёгкий наспинный крест. Пощёчины ветра срываются с кожи гладкой, Крики людей и чаек сливаются в общий шум. Он протягивает бразильскому мальчику шоколадку, Как в Освенциме заживо препарированному малышу. В календаре обычные бытовые хлопоты: Зайти к парикмахеру, присмотреть подарок жене. А на ком ещё ему было ставить опыты, Если не на цыганах и жидовне? Медузы на пляже, как трупы в газовой камере, А он бы слетал в Мюнхен или Берлин. С лекцией о том, что глаза останутся карими, Сколько ни впрыскивай в них подотчётный адреналин. В мире давно битлы, над миром давно Гагарин, Время - не вершит ни арест, ни суд. Бразильское небо мечтает стать из синего карим, Не в силах поторопить инсульт. Нам щадящими дозами смерть отмерена, Нам кино про войну - как души массаж. Всех хороших спасёт капитан Америка, Всех уродов однажды найдёт Моссад. Фотографии жертв и казённой мебели - Мы успели в музей превратить тюрьму. На экскурсию вряд ли приедет Менгеле - Он и так это видел. Зачем ему. Только правда не в том, чтобы всем и поровну, А в инъекции, пуле или петле. Если боль превращается в китч и порево, Значит, что-то не так на моей земле. И пока мертвецы - пятаки разменные, И пока на добро не хватает зла, По Сан-Пауло шествует доктор Менгеле И за ним два чернильных его крыла» Ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик «Герр Пельцль учился в Сорбонне, любил ходить босиком. Среди всех немецких философов он держался особняком, Терпеть не мог Шопенгауэра, Канта и Дерриду, Хотя Деррида был позже, я кого-то другого имел в виду. Герр Пельцль хлопал одной рукой по трещине на столе, При каждом слове Адорно хватался за пистолет, Считал себя наивысшей расой из всех наивысших рас, Стрелял в рейхсфюрера, жёг Рейхстаг, в парламент прошёл на раз. Его слово было твёрже асфальта, точнее календаря, Ему прощали аресты, тюрьмы, расстрелы и лагеря. Когда он гарцевал на белом коне, прокладывая тропу, Никого не трогало, что тропа проходит через толпу. Ему доверяли даже те, кто намного умней меня, Ему доверяли даже те, что кормили его коня, Ему доверяли даже те, что водили его рукой, Потому что, когда философ у власти, в страну приходит покой. Ницше придумал, что "Gott ist tot". Хотя тот был всего лишь "krank". И не было Тани Савичевой. И не было Анны Франк. Война началась с пустяка, с инцидента, не стоящего обид, Ни один солдат из первых трёх сотен не понял, за что убит. В стогах ночевали танки, ухал ночной миномёт, Тяжёлые бомбардировщики сыпали свой помёт, Дезертиры свисали с веток, подтверждая правило ноль: Любая власть питается страхом, отрыгивает войной. Герр Пельцль созванивался с коллегами из Оксфордов и Сорбонн, Играл на сводках в крестики-нолики, чаще с самим собой, Кричал, что не отдаст паникёрам ни пяди родной земли. Когда бомбили Сорбонну, ему просто не донесли... В стране давно перемены, никто не лает на площадях. Интервью у Пельцля берут по факсу, старость его щадя. Спорные территории вернулись, куда смогли, Трупы не отдали ни пяди личной своей земли. Четвёртое поколение - по колено в былой войне. Мы опять считаем кресты по осени, холмики по весне. Я читал Эйнштейна и Витгенштейна, я думал, что я пойму, Но мир - отражение языка, показанного ему.» Отзыв эксперта (Владимир Штокман) : «Подборка оказалась абсолютным фаворитом. Все его три текста складываются в целостный мини-цикл. Стихотворение «Небо просыпалось птичьим сухим помётом...», с четкой артикуляцией, с ясными афористическими образами, при кажущейся прозрачной простоте, на самом деле говорит об очень сложных и важных вещах, это и ответственность человечества за собственную историю, и ответственность творца за цели, оправдывающие (?) средства, и о конце времён, и о ничтожности отдельного человека… Текст многоплановый и глубокий, не поддающийся одномерной интерпретации. Стихотворение «Менгеле» напоминает историю изобретателя концлагерных «душегубок» Карла Рауфа из книги Евгения Евтушенко «Под кожей статуи свободы»... Но сходство здесь только сюжетное. У Евтушенко в рассказанной с горькой иронией истории нацистского изверга звучат идеологические штампы времен застойного социализма — как военный преступник переносит свою личную ответственность за злодеяния на власть («его заставили»), так поэт обвиняет буржуазную власть, которая, подчиняясь лишь логике наживы («прошлое как деньги: оно не пахнет»), оправдывает палачей, а заканчивает он свой рассказ риторическим вопросом-ответом: «А куда деваются столькие убийцы? // А они деваются в добрые дедушки...». В то время как автор стихотворения «Менгеле» размышляет об общечеловеческой ответственности за нелюдские преступления («Мы успели в музей превратить тюрьму», «Если боль превращается в китч и порево, // Значит, что-то не так на моей земле», «И пока мертвецы – пятаки разменные, // И пока на добро не хватает зла, // По Сан-Пауло шествует доктор Менгеле»). Возможно, кто-то обвинил бы второй текст во вторичности по отношению к первому, а оба текста - в излишней пафосности, в плакатном морализаторстве, в устарелости (дескать, сколько ж можно про зверства нацизма! Та война уж 70 лет как кончилась...), но существуют темы, которые не имеют «срока давности», тем более, что история с упорством маньяка норовит повторяться, показывая, что все прежние предупреждения и опыт никого ничему не учат. А значит и прописные истины порой повторить не грех. Об этом же и третье стихотворение подборки с нарочито ироничным названием «Ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик», отсылающим к бессмертному «Золотому теленку» Ильфа и Петрова. За безумно альтернативной историей этакого просвещенного Адольфа Алоизовича под девичьей фамилией матери, за ерничанием и сарказмом скрывается нелицеприятная правда о человечестве от издевательского «когда философ у власти, в страну приходит покой» до горького «Четвёртое поколение – по колено в былой войне. // Мы опять считаем кресты по осени, холмики по весне». И совершенно великолепный финал: «Я читал Эйнштейна и Витгенштейна, я думал, что я пойму, // Но мир – отражение языка, показанного ему»». ------------------------------------------------------------------------------------- Моё впечатление от прочитанного: Стихотворение «Небо просыпалось птичьим сухим помётом» Скажу, как перед Богом : за десять лет пребывания на сайте Стихи.ру я волей-неволей прочитал много рифмованной белиберды, но этот стишок ни в какие ворота не лезет! Это классический превосходный образец антипоэзии — именно такое «небо» переполненное «сухим птичьим помётом» — вызывает восторги у сотен тысяч людей со стишками и «рецками». «Небо просыпалось птичьим сухим помётом. Вкус этой манны невесел и незнаком. Просто, чтоб реки текли молоком и мёдом, Нужно наполнить их мёдом и молоком» Невесёлый и незнакомый вкус «манны помёта», как «содержание» первой строфы, приправлен почему-то нужными автору реками, но не теми реками что с обыкновенной чистой, солнечною водою, а «реками непоэзии», использующимися для лечения воспалённого горла (мозга?) - текущими «молоком и мёдом». И вот, первая строфа стишка назидательно вещает о том, что нам всем «нужно» бегать с вёдрами молока и кадками мёда — наполнять ими реку под завязку! Вторая строфа, набравшись храбрости стажёра -патологоанатома, разглагольствует о способе «отсечения слабости от силы». Раскольников с топором перед старухой-растовщичкой замер и задумался, прочитав эту строфу... А в сторонке шустрый такой, неугомонный, самостоятельный в действиях посох всё бился и бился о камень — да так, что «щепки с него летели», а вода всё «не спешила течь»... «Просто никто до сих пор не придумал способ Слабость людскую от силы людской отсечь. Бился о камень простой деревянный посох, Щепки летели, вода не спешила течь». Третья строфа успешно продолжает маразм стишка : «творец» (видимо, третьей строфы) выжигает грибницу («чужой мицелий»), с копотью на кисти и кровью на резце, и там ещё «цель...к цели... размером с цель» : «Это творец выжигает чужой мицелий. Копоть на кисти и кровь на его резце. Цель разрастается и, приближаясь к цели, Мало кто может остаться размером с цель» Завершающие четвёртая и пятая строфы — актуальный пример качественного косноязычия, образной и словарной худосочности всей современной непоэзии — все эти «трещины-карты», «трещины на нет», «отменённый закат», «взломанное море», «по приказу падающая стена» или «пасть стены»... всё это словесное барахло — ВНИМАНИЕ : ЗАНИМАЕТ почётное «ВТОРОЕ МЕСТО» - по итогам прожитого без поэзии всем составом БЛК 2017 года от Рождества Христова! «Трещины в камне однажды сойдут за карты, Трещины в судьбах однажды сойдут на нет, А всё равно не тебе отменять закаты, Взламывать море, приказывать пасть стене. Это - другим. Это внукам на фоне полдня - Строить, и сеять, и верить, и коз пасти, Имя твоё на твоём языке не помня, А на своём не умея произнести.» «На твоём языке не помня... На своём не умея произнести» - так бы я назвал этот стишок. Чтобы не пытался выразить автор — язык выражения оказался такой кондовый, несуразный, колченогий, что невольно одолевает меня оторопь... Напрасно всё было?! Вся наша русская поэзия - завалена творческим хламом потомков-победителей конкурсов БЛК... Напрасно «столько их упало в эту бездну...»?! Я обращаюсь с требованьем - «меры» в разгуле непоэзии 2017 года!... ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Итого: Представленные в подборке Мироновой Елены стихотворения, на мой взгляд, не достойны ни только «первого места» в ежегодном конкурсе БЛК, но и всякого места — слишком явно в них отсутствует ДАР СЛОВА, слишком плоская, слишком примитивная у них образность — напрочь отсутствует то, что называется очарованием поэтического речи. Слова поэзии в них нет, зато есть какие-то словесные ужимки, толпа словечек, напирающих друг на друга, успешно взаимоискажающих одно другое; какой-то словесный недострой — прямоугольные словесные каркасы из армированного злободневностью монолитобетона современщины, с кое-как налепленным на голые мокрые стены «утеплителем», местами уже облицованные туалетной плиткой, и вся эта бетонная кубатура предлагается читателю в кредит по российским расценкам с грозной перспективой банкротства или в лучшем случае, за вторую стоимость проведения капитальных отделочных работ по приведению внутренностей в более-менее пригодное для жизни состояние и последующей «прогрессивной» оплатой просроченных коммуникаций — эти, по-быстрому сварганенные квадратные метры слов, — наглядный рассадник «обманутых вкладчиков в поэзию», сборный пункт для «добровольных со-инвесторов поневоле». Живите, мол, в том, что купили, на что «купились» в том и спите! Пиррова победа этой подборки — результат глубокого кризиса в экспертном сообществе. Так называемые эксперты выступают надёжными гарантами стабильного роста и процветания непоэзии или бездарного, безликого творчества в современной России. Бездарными читателями — не рождаются, ими становятся, в процессе ежедневного, ежемесячного, ежегодного пустопорожнего трёпа и поверхностного взгляда на поэтические ценности, абсолютного забвения и игнорирования опыта, достигнутых высот и подвига русской поэзии прошлого, а также участия в проектах ежегодной профанации, где приходится выбирать «лучших из худших»...

Первое место Часовой Миронова Елена «Ночь. В ней свет – почти прифронтовой, над твоей встающий головой, пальцы перепачканы черникой. Ты, дружок, сегодня часовой, и увидишь если: кто живой – издали на скрипочке пиликай. Дольний космос густо начинён длинным-длинным перечнем имён – вот на свет плывёт из перелеска люд работный, офисный планктон с яблоком, которое ньютон, в облаке, которое гандлевский. Всякого утешь и сохрани, от ножа и сглаза отжени, отлепи от хвори и от дури, отомри от яда и огня… И сыграй, мой ангел, для меня – чтоб застряла жизнь во мне ................................................. как пуля» *** «день распахнут как плащ или дверь свет распахан посажен в дома а в моей золотой голове поселилась сегодня зима ей бы в Carnegie Hall выступать человеков ловить на живца но она пролегла что тропа и идет в голове без конца как побоище белых петель как несметная рать мотыльков прикипающих к белой версте и летящих со всех каблуков в золотые костры твоих губ что-то шепчущих мне на ветру и срывающих с дня на бегу золотую его кожуру» Гамельнское «У зимы в ледяном рукаве, голубом терему прививали с рожденья тебе то любовь, то чуму, и сажали в промёрзший до белых костей чернозём, и пытали звенящею медью, водой и огнём. Ты прижился, привык и пошёл, к удивлению, в рост: по ночам твоё горло почти доставало до звёзд – и стеклянная песня как мостик оттуда – сюда на рассвете для нас вырастала из чистого льда. Как ты пел, боже мой, как ты пел! – мы сходили с ума: оставляли детей и родных, покидали дома и – влекомые песней твоей – уходили туда, где трава зеленей, голубее и чище вода. … Не вернулся никто – все остались лежать в той земле, где зима расплетала хрустальную реку во мгле – и на берег из мутной воды вперемешку с песком медяки выносила и мёртвые тушки зверьков. Их обгладывал ветер, нещадное солнце пекло, превращая подкладку мечты в голубое стекло – в голубиную высь, в бессловесный язык высоты, возводящий из музыки каждое утро мосты» Отзыв эксперта (Сергей Попов) : «В этой подборке я выделю первое и третье стихотворения. Первое подкупает отчётливо ощутимой внутренней свободой автора, сильной психологической энергией, проступающей в глаголах повелительного наклонения, эффектной концовкой. Второе – завораживающей интонационной протяжностью, рельефностью своего образного ряда, органичным сопряжением «костей чернозёма» и «голубиной выси» в едином художественном пространстве. Стихи, составившие подборку, успешно дополняют друг друга, помогая читателю эскизно представить себе творческий портрет автора» Отзыв эксперта (Владимир Штокман) : «В стихотворении «Часовой» мне понравилась метафора мира как линии фронта, где лирический герой ощущает себя часовым, стоящим на страже «длинного перечня имён», охраняющим преемственность и покой на земле. Хорош также заключительный образ жизни-пули. Получилась этакая бардовская философская «неоромантика», к которой — каюсь, грешен! — питаю слабость. В балладе под названием «Гамельнское» переосмысливается древняя сказка о крысолове и разворачивается в красивую по форме и неоднозначную по содержанию песню о сущности искусства. В ней сквозь отчетливые строки мне слышится не заданный впрямую вопрос: «Не есть ли искусство лишь ловушкой, губительным смертоносным ядом, увлекающим его зачарованных «бессловесным языком высоты» поклонников из реальной жизни в небытие?» Подобного рода сомнения звучат, например, в стихотворении Болеслава Лесьмяна «Девушка»: а что если голос поэзии — это всего лишь эхо из бездны, отзвуки пустоты, не имеющие за собой никакого реального источника?» Моё впечатление от прочитанного: Стихотворение «Часовой»: «офисный планктон», «с яблоком, которое ньютон», «в облаке, которое гандлевский», «от ножа и сглаза отжени», «отлепи от хвори и от дури, отомри от яда и огня», « и сыграй...чтоб застряла жизнь во мне как пуля»... Когда я произношу слово «поэзия», то, безусловно, подразумеваю что-то такое весьма личное, вполне не совпадающее с многочисленными другими «весьма личными», но наверняка есть во всех тех «личных» приметах поэзии у всех ценителей — нечто общее — вещее, вечное — высокая, нет высочайшая требовательность к слову, к Слову! Тривиальность, «автобусность», «линейность», язык и форма мысли, исполненная как в смс-ке — «рифмованно сболтнуть злобы дня», сказать также, как в обыденности, только рифмуя окончания — нет, нет и ещё раз, нет! — это исключено. Это не допустимо. Это не поэзия. Это — непоэзия. У современной непоэзии есть многомиллионный «люд... плывущий из перелеска», с которым автор стишка говорит на одном (не поэтическом по крови) языке. Непоэзия жизни к непоэзии слова — чем в большей мере, тем «первее место» обеспечено в конкурсах Непозии. Стихотворение под «***» «несметная рать мотыльков», которые «прикипающие к белой версте», «летящие со всех каблуков», которая смахивает на «побоище белых петель» - это для меня лично очень хороший пример того, что девяностые годы и все последующие — не прошли даром для нашей несчастной Родины — «в золотой голове» потерянного поколения «поселилась» разруха — клозетов и речи! Непоправимо ли это? Не знаю. В массе своей — да, непоправимо. Иносказание подменили словоблудием, в котором тень на плетень, а в Киеве дядька. Несметные шеренги мотыльков на каблуках, летящие в шепчущие губы (в виде золотых костров) каким-то образом срывающие (на бегу) золотую кожуру с дня, ощетинившись копьями и мечами, приклеиваясь непрерывно, прямо в момент прочтения, к некой «белой версте», устроили побоище петель белого цвета … И это всё, что осталось от Серебряного века, от русского языка, от таинственного очарования поэзии!? Стихотворение «Гамельнское» : С первой строки — чуму, чередуя её с любовью, прививали кому-то из читателей стихотворения — и не где-нибудь, а в ледяном рукаве зимы! Клянусь, что не мне, надо мною такого не проделывали — живым не дался! И меня, слава богу, не сажали в чёрнозём, состоящий из «белых костей», не пытали «звенящую медью, водой, огнём»...И после таких пыток герой российского поэтического Средневековья сначала куда-то «прижался», потом «привык», и наконец-то «пошёл в рост» а его горло, вполне закономерно, начало «доставать до звёзд», а «стеклянная песня» «вырастала из чистого льда»... Такое начало стихотворения напоминает мне какую-то девицу, намалевавшую себе «трагическое лицо», вызывающее улыбку у ценителей поэтического языка и восхищение у таких же размалёванных, непмански разодетых сценических «дудочников» из месткома в Обуховом переулке истории. Весь дальнейший ужас словесно-происходящего — вся нищета и убогость рифмованной словесности стихотворения : с «зимой, расплетающей хрустальную реку»; с ветром, «обгладывающим» мёртвые тушки звёрьков; с «подкладкой мечты», превращённой буйным потоком сознания автора в «голубое стекло», а на самом деле — в «голубиную высь» — только усугубили моё подозрение в необоримости массового упадка стиля. Уж лучше бы действительно случился у автора «бессловесный язык» - стих без слов — жестами, флажками, на пальцах, мимикой щёк и губ, чем вот так то... ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

P.S. Хотелось бы ещё дополнить моё интуитивное читательское сопротивление "алмазам" вот почему : 1. алмазы - во мне ассоциируются с гранями, с огранкой - никак не с округлостью капель 2. алмазы дождя - всё-таки почти клише, для меня, например, вклад в поэзию слова был налицо, если бы автору удалось подобрать другой ключевой эпитет для капель, подчёркивающий неустойчивость, моментность их форм, способность истекать, их природную "неподдающесть" огранке, их природное "несогласие" с твёрдостью алмазов! 3. сверкание алмазов и сверкание капель - совершенно разный блеск, у алмазов - это блеск строгий, холодный, "твёрдый", блеск наружу, блеск преломляющий свет, а у дождевых капель - блеск мягкий, тёплый, глубокий, блеск как бы усыпляющий, гасящий свет. Алмазы сильны чистотой блеска, капли - мутностью, успокоенностью, умеренностью. Гениальное, в том числе, в поэзии отличается от "хорошего", на мой взгляд, прежде всего, действительно неожиданной и в то же время дисциплинировано-уместной, впервые явленной на свет божий оригинальностью, при которой Слово (прежде всего слово-сравнение, слово-уподобление, слово-метафора, эпитет) ведёт за собой сознание читающего, погружает в доселе неслыханное, неведанное, покоряет или расширяет воображение не тем что "ах, да, я так и думал", но "ух ты, я и не догадывался что можно так сказать"!

Именно главный, начальный посыл этого стихотворения, несомый резким, решительным глаголом действия "разбились" и наитвердейшим существительным "алмазы" - не даёт лично мне возможности опрометью и "с головой" насладиться всем стихотворением. Замедленная воздушность, уникальная способность к метаморфозам, присущая облакам, никак не связалась в моём восприятии с авторским "разбились облака", это, утвердившаяся в форме, чашка может разбиться, облака, априори, этого не могут, у них или с ними происходит во всех случаях существования что-то совсем другое, диаметрально противоположенное "разбиванию"! Облака "превращаются в дождь", в капли дождя, но, в том-то и дело, мягко и таинственно, совсем без "разбивания", п р е в р а щ а ю т с я, сохраняя тайну, всё-таки, увы, не увиденную, не постигнутую Набоковым. И природная мягкость, гутаперчивость капель дождя, с полным отсутствием алмазной твёрдости и алмазного блеска (при наличии облачности, при отсутствии солнца), также противоречит авторским "алмазам дождевым", тем паче повторённым дважды. Ключевой образ стихотворения : падение капель, сравнимое с днями жизни... Музыка капель... "Звучно падает в пределы неземные" далеко не каждая "песнь", и далеко не каждая песнь похожа звучанием и падением на капли дождя... Это стихотворение производит впечатление чего-то интересно, от души сказанного, но не захватывает дух, по крайней мере, в моём случае. Но у каждого из нас граждан поэзии - свой "случай", свой этап познания её. Непрерывность и неуклонность желания познания - залог успеха, разность восприятия лишь на пользу всему процессу. Душевное Вам спасибо, Эльдар, за доверительное желание поделиться своими сокровищами искусства поэзии!

Во мне первое возникшее определение, сразу после прочтения этой "колыбельной слова и звука" : невесомость. Весомые слова, обладающие невесомостью! Ради такого творческого достижения стоит поступиться и рифмами, пусть есть "глагольные" или не богатые унисоном, и некоторой декоративностью (сценической постановочностью) сюжета или содержания. Со-держание значительности и лёгкости, вот что покрывает всё, объясняет всё, оправдывает всю наличную словесность стихотворения. Спасибо Ольге, спасибо Эльдару за созданную и предоставленную возможность пребывания в мире поэзии!